Иваны, не помнящие родства

В марте 1917 года Валерий Брюсов в своей статье "О новом русском гимне" писал, что России необходима краткая песнь, "которая магией слов и силой искусства смогла бы объединить собравшихся в одном порыве, настроить всех на один высокий лад". К моменту написания этих слов Россия уже успела сменить около 5 гимнов. В ХХ веке наша страна обновила это свое достижение, установив своеобразный европейский рекорд — российский гимн менялся 6 раз. Причем, дважды за это время он был бессловесным, в сумме в течение почти 30 лет (1956—1977, 1991—2000). Впрочем, по части немых гимнов пальма первенства скорее принадлежит не России, а Испании, где после смерти Франко в 1975 году до сих пор не могут подобрать слова для главной национальной песни.

"Россия пишет гимны, гимны пишут Россию". Именно эту формулу положила в основу своего выступления известный историк Ирина Карацуба. Вместе с ней посмотреть на историю России сквозь призму истории российских гимнов смогли те студенты Вышки, которые 8 сентября пришли на первую в этом году встречу из цикла "Важнее, чем политика". Остальная и, к сожалению, большая часть молодых людей все-таки предпочла КВН, который проходил в этот же день в стенах культурного центра ГУ-ВШЭ.

Назад в будущее

Александр Архангельский

— Культура, понимаемая широко, воздействует на жизнь, — заметил, открывая встречу, ее ведущий профессор кафедры информационной политики и информационных исследований ГУ-ВШЭ, литератор Александр Архангельский. — Социальный опыт, в свою очередь, воздействует на культуру. Этика и эстетика тоже имеют свое идеологическое воплощение. Сейчас уже никто не станет отрицать, что история гимнографии и история политики замкнуты друг на друга. Существует прямая связь между тем, какой гимн звучит в стране, и тем, как эта страна живет.

Этот последний тезис г-на Архангельского снискал особую популярность у зала: позже, во время дискуссии, которая развязалась уже после выступления г-жи Карацуба, сторонники и противники нового российско-советского гимна (а спор вспыхнул именно на этой почве) в той или иной мере апеллировали к этому утверждению. Первые говорили о том, что после введения обновленного варианта гимна Михалкова-Александрова, "жить стало лучше, жить стало веселей", вторые настаивали на обратном. Очень метко позицию противников нынешнего гимна выразил Александр Архангельский, сказав, что "начав возобновление старого советского гимна, мы каким-то неведомым образом, описав кривую, отчасти возвращаемся и в старую советскую жизнь".

Ни для кого не секрет, что введение "нового-старого" гимна было продиктовано желанием властей примирить разношерстное российское общество. Просоветски настроенное старшее поколение успокоилось под привычную с детства музыку, противники СССР получили в свое распоряжение символику (триколор и двуглавого орла), а молодежь, которая большую часть своей жизни прожила уже в новой России, — обновленный вариант текста. Кстати, в свое время одним из аргументов против "Патриотической песни" Глинки была излишняя сложность мелодии, на которую якобы не ложится ни один из предложенных текстов.

— Больше всего жаловались наши футболисты. Дескать, во время соревнований они очень хотят петь гимн, а у нашего гимна слов нет. Уже 7 лет прошло, как слова появились, но я что-то не заметил, чтобы наши футболисты, когда исполняется гимн, губами шевелили, — не удержался от реплики научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин.

Как русские ЕС создали

Евгений Ясин

Однако, как заметила Ирина Карацуба, история знает не один пример подобных манипуляций с государственной символикой и национальными гимнами. Потому возвращение советского гимна надо рассматривать не иначе, как одно из проявлений так называемой политики "знаков, не имеющих значения", когда прежде, чем вернуть в обиход какой-нибудь старый символ, его пытаются очистить от части ранее присущих ему коннотаций. Но, как выразилась г-жа Карацуба, "такого постмодернизма в истории не бывает". Знак, не имеющий значение, тем не менее, это значение приобретает, и затем оно начинает проецироваться на нашу ежедневную жизнь.

В подтверждение своих слов лектор привела два сменивших друг друга российских гимна, имеющих одно название, "Боже, царя храни". В первом, который был принят при императоре Александре I, Россия осознавала себя, прежде всего, страной европейской, в тексте гимна не было даже намека на противопоставление Российской империи всей остальной Европе. Зато второй вариант "Боже, царя храни", в котором от первого осталось только название, всячески подчеркивал своеобразие российской цивилизации. Надо сказать, что автор текста и в первом, и во втором случае был один и тот же — Василий Жуковский, но написанные им стихи являли миру два разных облика России.

— В царствование Александра I более 20 лет российский государственный гимн исполнялся на мелодию старой английской песни "God, save the King" ("Боже, храни короля"). Это благословенное время было единственным периодом в истории, когда Россия в полной мере ощущала себя частью Европы. Мы тогда себя с Европой ассоциировали, и этот гимн означал утверждение России в Европе, что фактически являлось выполнением основных заветов Петра I, — сказала г-жа Карацуба.

Кстати, в использовании иностранной мелодии ничего обидного для нашего патриотического чувства нет, потому что в ХIХ веке "God, save the King" была официальной гимнической мелодией еще в 23 странах. Дело в том, в 1815 году по инициативе императора Александра I был создан Священный союз, который, в первую очередь, задумывался, как союз крупнейших монархий Европы и, в сущности, представлял собой прототип нынешнего Евросоюза только с тем отличием, что Россия была его неотъемлемой частью. Тогда же было решено поддержать идею европейского единства выработкой единого европейского гимна. Так, английская "God, save the King", объединила на некоторое время европейские государства.

Ирина Карацуба

— При Николае I в марте 1833 года граф Уваров формулирует новую идеологическую доктрину, основанную на трех принципах — православие, самодержавие, народность. Доктрину, безусловно, антизападную, исходящую именно из противопоставления России и остальной Европы. Россия начинает осознавать себя по-новому, и русский народ начинает иначе выстраивать свою гражданскую идентичность. Растет и крепнет вера в так называемый особый путь развития России, — заметила Ирина Карацуба.

Хорст Вессель для Мариэтты Чудаковой

Этим примерам из далекого прошлого присутствующие внимали с искренним интересом, но не более того, а вот когда речь зашла о гимнах постсоветской России, разгорелись нешуточные споры. Дело в том, что рассказ о каждом гимне сопровождался прослушиванием соответствующей мелодии. Когда в зале зазвучала "Патриотическая песня" Глинки, сидящие на сцене Ирина Карацуба, Александр Архангельский и Евгений Ясин встали, а за ними встала и большая часть присутствующих. При исполнении нового российского гимна встали все остальные, оказавшиеся этим вечером в меньшинстве.

— Для меня именно "Патриотическая песня" является подлинным гимном моей страны. Потому я избегаю посещать те мероприятия, на которых исполняется нынешний гимн, — объяснил свои действия научный руководитель Высшей школы экономики. — Но меня очень порадовало, что в зале есть ребята, которые встали при гимне Михалкова-Александрова. Это говорит о том, что у них есть собственная гражданская позиция, и они не побоялись идти против большинства. Лично мне кажется, что многие из присутствующих встали под мелодию Глинки только из какого-то стадного чувства.

Обвиненные в стадном чувстве студенты начали рьяно защищаться, утверждая, что их выбор был вполне осознан и для них первый гимн РФ означает приверженность ценностям демократии и либерализма. Один из студентов, перечисляя все то, с чем у него ассоциируется "Патриотическая песня" Глинки, едва не воспроизвел знаменитую формулу Уварова "Православие, самодержавие, народность" — по крайней мере, и православие, и народность он упомянул. Однако в самом конце Юлия Свешникова, студентка юридического факультета Высшей школы экономики, добравшись до микрофона, заявила, что лично она встала под новый гимн, потому что это, во-первых, гимн ее страны, а, во-вторых, для нее он не обладает никакими отрицательными коннотациями, потому что она в СССР никогда не жила. (На вид девушке нет еще и 20 лет, очевидно, она родилась уже в новой России).

Присутствующая в зале Мариэтта Чудакова, известный литературовед и общественный деятель, заметила на это:

— Совсем недавно я была в небольшом городке на Волге. Когда мы пошли гулять по набережной, я вдруг увидела, что по реке плывет теплоход. Знаете, как он назывался? "Феликс Дзержинский". Представляете, если бы по Рейну плыл теплоход, который назывался "Генрих Гиммлер". Это был бы большой скандал. А у нас ничего, плавает. Или, например, если бы сегодня молодые немцы стали петь фашистские марши, говоря, что гитлеровский режим пал еще до их рождения. Их бы просто никто не понял. Лично для меня российско-советский гимн — явление того же порядка. Есть такое понятие, как историческая память. Нельзя отмахиваться от прошлого. Разве мы с вами Иваны, не помнящие родства?

Альфия Булатова, Новостная служба портала ГУ-ВШЭ
Фотографии Ивана Морякова